И важное, Бог не создает людей добрыми или злыми, Он создает их подобными себе. То есть - дает им представление о Добре и Зле и дает право выбора, а дальше сам... Что ты выберешь и как поступишь, зависит уже не от Бога, а от тебя самого. Истины тебе дали, "что такое хорошо и что такое плохо" объяснили, об ответственности за свои дела и поступки предупредили. Выбирай!
Интересно, что он говорит, что при лишнем весе у него нет ни гипертонии, ни диабета (а врачи и не утверждали это), он сообщил, что его отравили враги. Врачи не подтверждают пока. Хотя у Быкова врагов много. И они могли. Гайдара же отравили. И хотя он выжил, здоровье сильно пострадало. И он потом скончался от последствий.
"Бог есть. То есть я не могу списать это на действие медикаментов — все эти прекрасные сны и приключения, потому что такого не было в моем подсознании, я бы такого не выдумал, я такого не помнил. Бог есть, и он занимается, преимущественно украшением мира.
Вот одним из самых ярких воспоминаний в этом путешествии между жизнью и смертью, в этом блуждании был небольшой, примерно 40-летний с внешностью Дроссельмейера человек, который развешивал украшения посреди реанимации. Причем видеть зал этой реанимации я не мог, я был еще под наркозом. Он в этом помещении развешивал золотистые ягоды и раскладывал невероятной красоты с арбуз величиной вкуснейшие сливы. А мне он протянул то, чего мне больше всего хотелось — стакан мокрой черной кислой свежей смородины.
И когда я начал в себя приходить — вы знаете, как вот, когда выходишь из наркоза, ты уже видишь одновременно еще и ту реальность, и как-то еще и эту. Я видел сына, сидящего у моей кровати и пытался его подтолкнуть с тем, чтобы он передал мне этот стакан. Вот в том-то и дело, что сын-то был, а стакана не было. И в результате я очнулся с большой резиновой грушей в постели. Груша эта служит для разработки руки".
"у меня случались моменты понятные — моменты метафизического сомнения, то есть я всегда знал, что Бог есть, но не всегда знал, что я на правильной стороне, что, может быть, я его достоин. А может быть, ему, наоборот, нравятся суровые люди действия. Но то, что я увидел, меня убедило в том, что, в общем, я на правильной стороне. Поэтому прежним я не буду в одном — я не буду прислушиваться к глупым и злобным мелочам, к подтявкиваниям из подворотни и не буду больше сомневаться. Вот это меня чрезвычайно утешило".
<...>
"Понимаете, быть на стороне Бога очень просто. Достаточно украшать мир, достаточно привносить в мир последовательную человечность, — потому что мир бесчеловечен, — условно говоря, развешивать цветы и конфеты по реанимациям. А вот для того, чтобы быть не на стороне Бога, а быть, условно говоря, на стороне смерти, я, честно говоря, не знаю, какие там стимулы. Ведь кроме самомнения решительно никаких. Но ведь я был великий обманщик, и сомнение это обернется полной потери меры и вкуса".
Быков также рассказал и о благодати, которую, несомненно, ощущают все верующие, называя ее поэтично "духовный шоколад".
Интересно, что многие его совсем не поняли, решив, что писатель окончательно тронулся рассудком. Особенно, после инфаркта головного и мозга. Может и так, но тогда и я тоже не в себе.
Journal information